среда, 29 августа 2018
Секундомер
Принeсите мне счёт за правду и алкоголь,
Застрелите в упор, вызовите такси, —
Грустный малeнький чёрт, умеющий делать больно,
Ничему не научен другому — и не проси.
Каждый день об одном: случайные перeпалки
Превращаются в будущем в бурные реки слёз.
Я — слепое окно, в котором цвета мигалки
Перeкрыли зрачки подмигивающих звёзд.
Мне немного за тридцать большую часть сюжета.
Я красивее, если вышла бeссонной ночь.
Я — носитель тяжёлых век и простого жеста,
И бeгу от себя, в панике, со всех ног.
У меня внутри разлиты тоска и память:
Закипая, они скапывают с краёв.
Я стучу по стенам с хохотом, отнимая
С каждым новым ударом что-то пока твоё.
Это мне посвящаются крики твоих родных.
Это мне отдана любая твоя печаль.
Я, примерный ребёнок нашей с тобой страны,
Бeсконечный снeжок стряхиваю с плеча.
— Принесите мне счёт,— попросишь. А заодно
Станешь делать вид, что не думаешь обо мнe,
В сонном утрeннем барe заглядывая на дно.
И узнаешь лицо, отразившееся на дне.
четверг, 07 июня 2018
Секундомер
Всеслав ехал с праздника через мелкую реку — и конь сбросил его.
Вода была тёплая, гретая долгим закатом, и едва-едва покрывала лицо. За тонким рябящим стёклышком солнце казалось рыжим, как срезанная кора. Под головой у Всеслава лежал битый камень. Конь постоял рядом, пока повсюду не зазвенело утро, а после ушёл, цепляя поводом клинышки острой травы. Всеслав поднялся со дна и посмотрел на свои руки.
Лето сменила осень, трава-осока сделалась синей, потом рыжей, как солнце. Река была мелкая сверху, а изнутри обойти её было нельзя. Всеслав гладил быструю щуку, и она не тронула пальцев. Он плёл сети, смотрел наверх, играл со стайками стеклоглазых рыб. Руки его стали белыми, как раскалённый металл. Волосы долго тянулись волнами, легли на плечи. Кончилась осень, когда Всеслав выстроил дом. У мостков, где река широко разливалась и сверху, и изнутри, рыбаки перестали раскидывать сеть — крепкие ноги оставили много следов там, где редела осока. Падала в реку большая луна и, шипя, превращалась в солнце.
Зимой Всеслав прижимался лбом к тяжёлому липкому льду, закрывавшему небо.
-Как же мне хочется снова пойти к людям,- говорил он, и по льду пробегала дрожь. Сыпался ломкий иней. А потом лёд сошёл, разломившись, и Всеслав опять смеялся. Сквозь гулкую толщу воды слышались птичьи песни.
Когда весна, зашипев, превратилась в лето, Аленка обошла брошенные мостки. Она пробежала там, где река становится мелкой, и быстро пошла в воде к заросшему тонкими стеблями близкому берегу. Луна ещё не проснулась, вода была синей, и тогда Всеслав встал из воды.
-Как же мне хочется снова пойти к людям,- вздохнув, сказал он.
Аленка помнила, каков Водяной. Крепкие пальцы белого цвета возьмут за горло — и тянут, а ты только хрупкий, лёгкий, и проминаешься внутрь, как рыбья чешуйка. Косточки позже в сетях находят, кроме тех, из чего водяницкие ожерелья. Перестук над рекой по утрам, потому что он ими играет. Помнила, а сама смотрела, какой он живой стоит, ноги босые в песок ушли. Волосы долго тянутся волнами, легли на плечи. На левом виске красная прядочка, как молодая змейка. Улыбается грустно в густую бороду, глаза щурит.
-Хорошо у тебя под водой?- улыбнулась Аленка.
Рыжее солнце сгорело четырнадцать раз. Аленка спала, положив кудрявую голову на водяницкую грудь, просыпалась и пела песни. Быстрая щука скалилась на неё, прогнали злую рыбу. Мелкие стайки от звонкого смеха метались в стороны.
-Что ж ты не выйдешь на берег, если так хочется?- спрашивала она Водяного, а тот не мог. Утыкался ей в шею, крепко обняв, и почти что плакал от жалости. Аленка долго просила подняться наверх, и он сам хотел, но был Водяной, и вода его грела своя, а кровь — чужая. Аленка не смогла запеть на пятнадцатый день, и перестала дышать, и не открыла глаз, и Всеслав горевал, и лишился сна.
Там, где луна поднялась высоко над полем, а тени рухнули в воду, Всеслав вышел на берег.
-Как же мне хочется, как же мне хочется снова пойти к людям!- кричал он, и слёзы бежали по белому высохшему лицу. Сова обругала его, и собаки лаяли. С истошным криком люди заперли двери в деревне. И окна заперли, и повесили коптящий факел. С тягостным звоном спустилась первая тетива. Без сил, он вернулся к реке и упал в неё, как падают мёртвые. Тогда Аленка протянула из вод белые руки — и обняла его, и прижала к себе, и положила на грудь ему свою кудрявую голову.
-Не ходи,- сказала она, и голос её звучал чисто, как звучит вода,- Не ходи к людям.
-Не пойду,- ответил Всеслав — и с тех пор стал счастлив.
Река течёт в обе стороны, а солнце, зашипев, превращается в ней в луну. Не ходи в эту реку. Не тревожь тех, кто живёт в ней.
Вода была тёплая, гретая долгим закатом, и едва-едва покрывала лицо. За тонким рябящим стёклышком солнце казалось рыжим, как срезанная кора. Под головой у Всеслава лежал битый камень. Конь постоял рядом, пока повсюду не зазвенело утро, а после ушёл, цепляя поводом клинышки острой травы. Всеслав поднялся со дна и посмотрел на свои руки.
Лето сменила осень, трава-осока сделалась синей, потом рыжей, как солнце. Река была мелкая сверху, а изнутри обойти её было нельзя. Всеслав гладил быструю щуку, и она не тронула пальцев. Он плёл сети, смотрел наверх, играл со стайками стеклоглазых рыб. Руки его стали белыми, как раскалённый металл. Волосы долго тянулись волнами, легли на плечи. Кончилась осень, когда Всеслав выстроил дом. У мостков, где река широко разливалась и сверху, и изнутри, рыбаки перестали раскидывать сеть — крепкие ноги оставили много следов там, где редела осока. Падала в реку большая луна и, шипя, превращалась в солнце.
Зимой Всеслав прижимался лбом к тяжёлому липкому льду, закрывавшему небо.
-Как же мне хочется снова пойти к людям,- говорил он, и по льду пробегала дрожь. Сыпался ломкий иней. А потом лёд сошёл, разломившись, и Всеслав опять смеялся. Сквозь гулкую толщу воды слышались птичьи песни.
Когда весна, зашипев, превратилась в лето, Аленка обошла брошенные мостки. Она пробежала там, где река становится мелкой, и быстро пошла в воде к заросшему тонкими стеблями близкому берегу. Луна ещё не проснулась, вода была синей, и тогда Всеслав встал из воды.
-Как же мне хочется снова пойти к людям,- вздохнув, сказал он.
Аленка помнила, каков Водяной. Крепкие пальцы белого цвета возьмут за горло — и тянут, а ты только хрупкий, лёгкий, и проминаешься внутрь, как рыбья чешуйка. Косточки позже в сетях находят, кроме тех, из чего водяницкие ожерелья. Перестук над рекой по утрам, потому что он ими играет. Помнила, а сама смотрела, какой он живой стоит, ноги босые в песок ушли. Волосы долго тянутся волнами, легли на плечи. На левом виске красная прядочка, как молодая змейка. Улыбается грустно в густую бороду, глаза щурит.
-Хорошо у тебя под водой?- улыбнулась Аленка.
Рыжее солнце сгорело четырнадцать раз. Аленка спала, положив кудрявую голову на водяницкую грудь, просыпалась и пела песни. Быстрая щука скалилась на неё, прогнали злую рыбу. Мелкие стайки от звонкого смеха метались в стороны.
-Что ж ты не выйдешь на берег, если так хочется?- спрашивала она Водяного, а тот не мог. Утыкался ей в шею, крепко обняв, и почти что плакал от жалости. Аленка долго просила подняться наверх, и он сам хотел, но был Водяной, и вода его грела своя, а кровь — чужая. Аленка не смогла запеть на пятнадцатый день, и перестала дышать, и не открыла глаз, и Всеслав горевал, и лишился сна.
Там, где луна поднялась высоко над полем, а тени рухнули в воду, Всеслав вышел на берег.
-Как же мне хочется, как же мне хочется снова пойти к людям!- кричал он, и слёзы бежали по белому высохшему лицу. Сова обругала его, и собаки лаяли. С истошным криком люди заперли двери в деревне. И окна заперли, и повесили коптящий факел. С тягостным звоном спустилась первая тетива. Без сил, он вернулся к реке и упал в неё, как падают мёртвые. Тогда Аленка протянула из вод белые руки — и обняла его, и прижала к себе, и положила на грудь ему свою кудрявую голову.
-Не ходи,- сказала она, и голос её звучал чисто, как звучит вода,- Не ходи к людям.
-Не пойду,- ответил Всеслав — и с тех пор стал счастлив.
Река течёт в обе стороны, а солнце, зашипев, превращается в ней в луну. Не ходи в эту реку. Не тревожь тех, кто живёт в ней.
воскресенье, 03 июня 2018
Секундомер
Как-то мы с мужем были в гостях у родственников. Один из участников посиделок знал, что мы завели декоративных крысят, и спросил, сколько хвостов насчитывает наша стая.
— Четыре, — ответил Игорь и улыбнулся.
— О-о-о, — протянул спросивший вполне миролюбиво, потом посмотрел на меня, снова на Игоря — и внезапно засиял ярче солнца. Он вспомнил моё имя. Его посетила гениальная мысль, — А я думал, тебе одной хватает!
Он очень гордился своей находчивостью.
Я люблю крысок. Это класснющее зверьё, меня никогда не обидело бы сравнение с хвостатой, если б только я не понимала, к а к о й это тип шутки. Этот тип называется «сейчас тебе будет больно — и это будет смешно», и такие шутки — очень распространённые.
Я сидела за столом с озадаченным видом. Спросивший долго ждал, когда же кто-нибудь засмеётся.
Ещё в какой-то момент я была на гастролях в одном из самых любимых городов. Организатор очень радовалась — она нашла мне и другим артистам отличную большую квартиру на роль «гостиницы». Квартира и впрямь оказалась огромной. Улыбающаяся хозяйка вышла встречать нас, когда мы поднялись на нужный этаж.
— Я — N., — представилась девушка. У неё были очень красивые пышные кудряшки, спускавшиеся вдоль скул, и индийские штаны. Я залюбовалась.
— Крис, — поздоровалась я.
N. деловито кивнула.
— А как называть-то? По-настоящему?
— «Крис» вполне устроит!
N. хмыкнула.
— А, ты типа ледибёрд! Ну-ну.
Она обвела покровительственным взглядом нашу разношёрстную компанию и начала лекцию на тему «где брать кружки и куда выходить курить». Тем же вечером мы нашли другую квартиру и прекрасно провели время.
А ещё вот. У моих близких друзей скоро свадьба, так что долгое время они регулярно прогуливались по ближним и дальним кафешкам в поисках места для гульбища. Тамады-баянисты, платья а-ля баба-на-чайнике, скрипучие ботинки и жухлые бутоньерки данную парочку не интересуют, так что арт-дирекция, по долгу службы, лезла вон из кожи, чтобы продать парочке хоть что-нибудь.
Очередная заботливая девушка, заглядывая в глаза, предложила им выбрать «три обязательные услуги». Среди них могли быть украшения для праздника, музыка, ещё какие-то блага человечества и...
— Фальшторт! — девушка заговорщески подмигнула.
— Кто?! — почти восхитилась ребята. Очевидно, в их голову тоже полезли сомнительные мысли о выпрыгивающих из поролонового тортика танцорах.
— Фальшторт, — пояснила девушка, — Официант выносит торт для молодожёнов. Все аплодируют, любуются... а он роняет его! Торт разбивается вдребезги! Гости в шоке, вы делаете вид, что в шоке, а потом мы выносим настоящий — и говорим: «Ахаха, это был не тот торт»!
Ребят перекосило. Будущий муж подпёр бровью притолоку. Будущая жена щедро залила услышанное аперолем. Перед глазами обоих бесконечной вереницей поплыли рыдающие друзья, вопящие дети, оскорблённые родители, инфаркты дедушек и бабушек... Вереница траурно тянулась к выходу из кафе.
— А что вы такие лица делаете? — скривилась девушка, — Это смешно!
Этакая особенная культура, этакие шуточки-с-размаха.
Нет, конечно же, есть места, где вопить друг на друга «п*дор*сами», крыть матом, делать предположения на счёт интимной причины опозданий — вполне нормально. Это не восьмой класс средней школы, нет (там, в основной массе, всё куда печальнее), это, например, моя собственная репетиционная база: такое разнообразие идиотских шуточек про Жопу и её друзей вы не услышите больше нигде. Но люди, радостно хохочущие над шуточками про Жопу, и одновременно рулящие звук, приводящие инструменты в порядок, решающие тучу совершенно нерешаемых проблем, смеются здесь скорее не над самой шуткой. Они смеются над тем, какая она дурацкая. И совершенно не намерены, даже самую малость, разбивать кому-то сердце или причинять боль — они очень хорошо чувствуют грань и умеют ходить по ней невозможно красиво. И, кстати, действительно смешно.
Но это — осознанный стиль.
А чаще люди не понимают, что «принято так шутить» — это, скорее, «принято промолчать в ответ на хамство». Это чудовищно. Потому что молчать нельзя, позволять оскорблять кого-то, потому что «у тебя чё, чувства юмора нет?» — нельзя. Развивать искажённое представление о веселье — нельзя, нельзя, нельзя.
Юмор, улыбка, шутки — такая важная вещь. Вещь, от которой должно становиться легче жить, приятнее говорить, свободнее дышать. А не чувствовать в животе студенистого спрута, который появляется каждый раз, когда «А чего это вы такие лица делаете? Это смешно!»
Не смешно потому что.
Ни капли.
.фото: владислав молочный
— Четыре, — ответил Игорь и улыбнулся.
— О-о-о, — протянул спросивший вполне миролюбиво, потом посмотрел на меня, снова на Игоря — и внезапно засиял ярче солнца. Он вспомнил моё имя. Его посетила гениальная мысль, — А я думал, тебе одной хватает!
Он очень гордился своей находчивостью.
Я люблю крысок. Это класснющее зверьё, меня никогда не обидело бы сравнение с хвостатой, если б только я не понимала, к а к о й это тип шутки. Этот тип называется «сейчас тебе будет больно — и это будет смешно», и такие шутки — очень распространённые.
Я сидела за столом с озадаченным видом. Спросивший долго ждал, когда же кто-нибудь засмеётся.
Ещё в какой-то момент я была на гастролях в одном из самых любимых городов. Организатор очень радовалась — она нашла мне и другим артистам отличную большую квартиру на роль «гостиницы». Квартира и впрямь оказалась огромной. Улыбающаяся хозяйка вышла встречать нас, когда мы поднялись на нужный этаж.
— Я — N., — представилась девушка. У неё были очень красивые пышные кудряшки, спускавшиеся вдоль скул, и индийские штаны. Я залюбовалась.
— Крис, — поздоровалась я.
N. деловито кивнула.
— А как называть-то? По-настоящему?
— «Крис» вполне устроит!
N. хмыкнула.
— А, ты типа ледибёрд! Ну-ну.
Она обвела покровительственным взглядом нашу разношёрстную компанию и начала лекцию на тему «где брать кружки и куда выходить курить». Тем же вечером мы нашли другую квартиру и прекрасно провели время.
А ещё вот. У моих близких друзей скоро свадьба, так что долгое время они регулярно прогуливались по ближним и дальним кафешкам в поисках места для гульбища. Тамады-баянисты, платья а-ля баба-на-чайнике, скрипучие ботинки и жухлые бутоньерки данную парочку не интересуют, так что арт-дирекция, по долгу службы, лезла вон из кожи, чтобы продать парочке хоть что-нибудь.
Очередная заботливая девушка, заглядывая в глаза, предложила им выбрать «три обязательные услуги». Среди них могли быть украшения для праздника, музыка, ещё какие-то блага человечества и...
— Фальшторт! — девушка заговорщески подмигнула.
— Кто?! — почти восхитилась ребята. Очевидно, в их голову тоже полезли сомнительные мысли о выпрыгивающих из поролонового тортика танцорах.
— Фальшторт, — пояснила девушка, — Официант выносит торт для молодожёнов. Все аплодируют, любуются... а он роняет его! Торт разбивается вдребезги! Гости в шоке, вы делаете вид, что в шоке, а потом мы выносим настоящий — и говорим: «Ахаха, это был не тот торт»!
Ребят перекосило. Будущий муж подпёр бровью притолоку. Будущая жена щедро залила услышанное аперолем. Перед глазами обоих бесконечной вереницей поплыли рыдающие друзья, вопящие дети, оскорблённые родители, инфаркты дедушек и бабушек... Вереница траурно тянулась к выходу из кафе.
— А что вы такие лица делаете? — скривилась девушка, — Это смешно!
Этакая особенная культура, этакие шуточки-с-размаха.
Нет, конечно же, есть места, где вопить друг на друга «п*дор*сами», крыть матом, делать предположения на счёт интимной причины опозданий — вполне нормально. Это не восьмой класс средней школы, нет (там, в основной массе, всё куда печальнее), это, например, моя собственная репетиционная база: такое разнообразие идиотских шуточек про Жопу и её друзей вы не услышите больше нигде. Но люди, радостно хохочущие над шуточками про Жопу, и одновременно рулящие звук, приводящие инструменты в порядок, решающие тучу совершенно нерешаемых проблем, смеются здесь скорее не над самой шуткой. Они смеются над тем, какая она дурацкая. И совершенно не намерены, даже самую малость, разбивать кому-то сердце или причинять боль — они очень хорошо чувствуют грань и умеют ходить по ней невозможно красиво. И, кстати, действительно смешно.
Но это — осознанный стиль.
А чаще люди не понимают, что «принято так шутить» — это, скорее, «принято промолчать в ответ на хамство». Это чудовищно. Потому что молчать нельзя, позволять оскорблять кого-то, потому что «у тебя чё, чувства юмора нет?» — нельзя. Развивать искажённое представление о веселье — нельзя, нельзя, нельзя.
Юмор, улыбка, шутки — такая важная вещь. Вещь, от которой должно становиться легче жить, приятнее говорить, свободнее дышать. А не чувствовать в животе студенистого спрута, который появляется каждый раз, когда «А чего это вы такие лица делаете? Это смешно!»
Не смешно потому что.
Ни капли.
.фото: владислав молочный
среда, 28 марта 2018
Секундомер
Я не знала, что не переношу наличных денег. Никогда об этом не думала.
Не отдергивала руку от мятых бумажек, сунутых в ладошку, когда была маленькая (можно было купить фруктовый лёд со вкусом кока-колы), не косилась подозрительно на плоские металлические солнышки и луны, рассыпанные в беспорядке по крышке фортепиано. У меня не очень хорошо получалось заставлять их крутиться, установив на ребро. Это злило. В остальном — никаких претензий.
Когда я впервые сказала вслух, что не хочу касаться наличных денег, тон у меня был непоколебимый. Я произносила бесспорный факт, а сама всё ещё вполне миролюбиво глядела на банковскую резаную бумагу.
Ну, бумага. Ну, деньги. Ну и ладно.
Протянутые кем-то из родных подарочные купюрки забрал мой немного удивлённый супруг — и вот тогда отторжение набрало силу: мгновенно, безоговорочно, страшно. Оно разбухло и полилось во все стороны, проецируя на стены, пол и потолок вереницу немытых людей, набитых мусором карманов, страшных болезней, неопрятности и бедности. Брезгливость перемешалась со страхом, обрела цвет и запах, стала ясна на ощупь — шершавая, сушащая кожу на подушечках пальцев. Я прислушалась к этому ощущению, потом решила его о с т а в и т ь. Не бороться, а полностью сдаться на милость нового забавного бзика, не слишком портящего жизнь. В конце концов, у меня есть карта, а бумажные деньги всегда может забрать для меня кто-нибудь другой.
Тем не менее, до того момента проблем с наличностью за мной не водилось, а после — завелись, и ещё какие. Самовнушение? Или я всегда знала об этой странности — и потому не говорила о ней вслух?
Интересно наблюдать, как, будучи названным по имени, страх показывает из глубины уродливую морду. Бледно-водянистые грустные глаза, гнильчинка по краешку влажного рукава. Виноватый запах.
К примеру:
— Я боюсь темноты, — начинаешь ты вслух, но ничего не меняется. Страх выбирается наружу только тогда, когда назван Полным Именем, — Я Не Могу Спать В Одиночестве. Не Могу Захлопнуть Дверь, Погасить Свет, Закрыть Глаза. Я Задыхаюсь, Мне Кажется, Будто В Темноте Кто-то Ходит По Потолку Бесшумными Липко-Прохладными Ладошками-На-Всех-Конечностях.
Страх слышит Полное Имя, признаёт своё существование и выходит, стрекоча большим подозрительным кузнечиком. Ты смотришь на него — и решаешь, что с ним делать.
— Передай, пожалуйста, Н. Я должен ему, — сообщает мне знакомый, вручая пухленькую пачку разноцветной гадости.
Господи, думаю я. Ну, почему вы не заводите карту. Почему вы не можете доползти до банка. Почему я должна ходить с чужими деньгами. Голова сосредоточенно выбирает, искать выход или не искать.
Ты Потеряешь Их. Ты Их Испортишь.
У Тебя Никогда Не Бывает Столько.
Найди Нормальную Работу. И То Прохлопаешь Быстрее, Чем Возьмёшь В Руки. Сплошная Грязь. Ты Кому-то Что-то Должна. Ты Должна Родителям, Потому Что Учишься В Платном Вузе (хотя он им нравится куда больше, чем тебе). Ты...
Имена никогда не остаются неуслышанными.
Я довольно противно шучу над старообрядческим отказом от пользования картой, забираю деньги — и сую в карман. Не испытывая при этом ровным счётом ничего.
— Никаких Проблем С Наличными Деньгами, — утверждаю я. Страх, закрыв двадцать два из двадцати четырёх водянистых слезящихся глаз, пятится в неясном направлении вон.
Подумав, я добавляю:
— И никаких проблем с самолётами.
Не отдергивала руку от мятых бумажек, сунутых в ладошку, когда была маленькая (можно было купить фруктовый лёд со вкусом кока-колы), не косилась подозрительно на плоские металлические солнышки и луны, рассыпанные в беспорядке по крышке фортепиано. У меня не очень хорошо получалось заставлять их крутиться, установив на ребро. Это злило. В остальном — никаких претензий.
Когда я впервые сказала вслух, что не хочу касаться наличных денег, тон у меня был непоколебимый. Я произносила бесспорный факт, а сама всё ещё вполне миролюбиво глядела на банковскую резаную бумагу.
Ну, бумага. Ну, деньги. Ну и ладно.
Протянутые кем-то из родных подарочные купюрки забрал мой немного удивлённый супруг — и вот тогда отторжение набрало силу: мгновенно, безоговорочно, страшно. Оно разбухло и полилось во все стороны, проецируя на стены, пол и потолок вереницу немытых людей, набитых мусором карманов, страшных болезней, неопрятности и бедности. Брезгливость перемешалась со страхом, обрела цвет и запах, стала ясна на ощупь — шершавая, сушащая кожу на подушечках пальцев. Я прислушалась к этому ощущению, потом решила его о с т а в и т ь. Не бороться, а полностью сдаться на милость нового забавного бзика, не слишком портящего жизнь. В конце концов, у меня есть карта, а бумажные деньги всегда может забрать для меня кто-нибудь другой.
Тем не менее, до того момента проблем с наличностью за мной не водилось, а после — завелись, и ещё какие. Самовнушение? Или я всегда знала об этой странности — и потому не говорила о ней вслух?
Интересно наблюдать, как, будучи названным по имени, страх показывает из глубины уродливую морду. Бледно-водянистые грустные глаза, гнильчинка по краешку влажного рукава. Виноватый запах.
К примеру:
— Я боюсь темноты, — начинаешь ты вслух, но ничего не меняется. Страх выбирается наружу только тогда, когда назван Полным Именем, — Я Не Могу Спать В Одиночестве. Не Могу Захлопнуть Дверь, Погасить Свет, Закрыть Глаза. Я Задыхаюсь, Мне Кажется, Будто В Темноте Кто-то Ходит По Потолку Бесшумными Липко-Прохладными Ладошками-На-Всех-Конечностях.
Страх слышит Полное Имя, признаёт своё существование и выходит, стрекоча большим подозрительным кузнечиком. Ты смотришь на него — и решаешь, что с ним делать.
— Передай, пожалуйста, Н. Я должен ему, — сообщает мне знакомый, вручая пухленькую пачку разноцветной гадости.
Господи, думаю я. Ну, почему вы не заводите карту. Почему вы не можете доползти до банка. Почему я должна ходить с чужими деньгами. Голова сосредоточенно выбирает, искать выход или не искать.
Ты Потеряешь Их. Ты Их Испортишь.
У Тебя Никогда Не Бывает Столько.
Найди Нормальную Работу. И То Прохлопаешь Быстрее, Чем Возьмёшь В Руки. Сплошная Грязь. Ты Кому-то Что-то Должна. Ты Должна Родителям, Потому Что Учишься В Платном Вузе (хотя он им нравится куда больше, чем тебе). Ты...
Имена никогда не остаются неуслышанными.
Я довольно противно шучу над старообрядческим отказом от пользования картой, забираю деньги — и сую в карман. Не испытывая при этом ровным счётом ничего.
— Никаких Проблем С Наличными Деньгами, — утверждаю я. Страх, закрыв двадцать два из двадцати четырёх водянистых слезящихся глаз, пятится в неясном направлении вон.
Подумав, я добавляю:
— И никаких проблем с самолётами.
суббота, 31 декабря 2016
Секундомер
Хорошие мои, прекрасные!
Я поздравляю вас всех: тех, кто празднует, тех, кто не празднует, тех, кто доволен этим годом (я верю, что такие есть) и тех, кто ждёт исполнения всех желаний именно от следующего.
Я счастлива всем сердцем от того, что у меня есть вы, мои внимательные и придирчивые, мои суровые и любящие, мои самые лучшие организаторы, читатели, слушатели, музыканты. Мои друзья. Моя большая крепкая семья.
Я желаю вам воплощения мечты. Желаю огромной творческой свободы. Желаю, чтобы о вас заботились ваши близкие, желаю, чтобы вы заботились о них, а ещё всегда берегли самих себя - это помогает окружающим сходить с ума меньше. Я желаю, чтобы ваши проекты и чаяния удавалось реализовать в самом лучшем их варианте, чтобы мир вокруг стал добрее, чтобы страшного стало меньше, а прекрасного - больше.
Пишите. Читайте. Пойте. Слушайте музыку, смотрите фильмы, не смотрите телевизор. Обнимайте друг друга крепко и бережно. Пусть 2017 будет годом творчества, любви, преданности и волшебства. Пусть наши любимые живут долго и счастливо. Пусть нашим нелюбимым достанется больше понимания. Пусть все вокруг улыбаются без повода, часто и искренне.
Пусть у вас всё будет хорошо, родные.
Я целую вас. Я благодарна вам. Я люблю вас.
Встретимся в новом году!
Я поздравляю вас всех: тех, кто празднует, тех, кто не празднует, тех, кто доволен этим годом (я верю, что такие есть) и тех, кто ждёт исполнения всех желаний именно от следующего.
Я счастлива всем сердцем от того, что у меня есть вы, мои внимательные и придирчивые, мои суровые и любящие, мои самые лучшие организаторы, читатели, слушатели, музыканты. Мои друзья. Моя большая крепкая семья.
Я желаю вам воплощения мечты. Желаю огромной творческой свободы. Желаю, чтобы о вас заботились ваши близкие, желаю, чтобы вы заботились о них, а ещё всегда берегли самих себя - это помогает окружающим сходить с ума меньше. Я желаю, чтобы ваши проекты и чаяния удавалось реализовать в самом лучшем их варианте, чтобы мир вокруг стал добрее, чтобы страшного стало меньше, а прекрасного - больше.
Пишите. Читайте. Пойте. Слушайте музыку, смотрите фильмы, не смотрите телевизор. Обнимайте друг друга крепко и бережно. Пусть 2017 будет годом творчества, любви, преданности и волшебства. Пусть наши любимые живут долго и счастливо. Пусть нашим нелюбимым достанется больше понимания. Пусть все вокруг улыбаются без повода, часто и искренне.
Пусть у вас всё будет хорошо, родные.
Я целую вас. Я благодарна вам. Я люблю вас.
Встретимся в новом году!
среда, 19 октября 2016
Секундомер
Со стороны всё выглядит так, словно я просто пью кофе. На самом деле я договорилась про концерт, про афишу, про съёмку, про переезд, согласилась спеть дуэтом, пережила пик кризиса дружеского понимания, попросила Игоря подкинуть мне книг для почты и выяснила, сколько именно книг нужно отправить, и куда, напомнила про ещё одну съёмку, получила задание договориться со старшим звукачем по поводу звукача... Жаль, что нельзя быстро и спокойно (!) объяснить это официанту, чтобы бедняга не удивлялся и не думал что-то вроде: оооо, чего это у неё глаза такие бешеные!..
вторник, 13 сентября 2016
Секундомер
Второй день подряд просыпаюсь в восемь утра. Так вот: утро сквозь занавески такое же синеглазое и волшебное, как всегда. Ровно так же, как двадцать лет назад.
Сентябрь вкусно пахнет листвой и влажностью, воздух сделался слаще и холоднее. Лето в городе - так себе, ему не веришь и бежишь подальше. А осень настоящая. Она не врёт, она вокруг на все сто. И всю жизнь будет так же прекрасна, как в детстве, - в каком городе её ни встреть.
Здорово как.
Авторство рисунка, кстати, принадлежит дайри-юзеру Iver N.
Сентябрь вкусно пахнет листвой и влажностью, воздух сделался слаще и холоднее. Лето в городе - так себе, ему не веришь и бежишь подальше. А осень настоящая. Она не врёт, она вокруг на все сто. И всю жизнь будет так же прекрасна, как в детстве, - в каком городе её ни встреть.
Здорово как.
Авторство рисунка, кстати, принадлежит дайри-юзеру Iver N.
понедельник, 22 августа 2016
Секундомер
Снова вылезать на гастроли - сложно. Искать организаторов, учиться заново разговаривать с людьми про "а не устроить ли мне концертик в вашем городе?" - сложно.
За несколько последних лет я привыкла проталкивать в основном не себя, а рядом находящихся, иногда присоединяясь. Так вот, господа, говорить - "Он такой замечательный, устройте ему малиновые небеса и черешни в придачу!" - легко. Говорить то же о себе - сложно.
Я совершенно не жалею о том, что помогала другому человеку - упаси меня там кто-нибудь, да это ж прекрасно. Там стоило помогать, там творчество до небес, и крутое, крутое творчество. Я расстроена тем, что как-то упустила при этом рефлекс заниматься еще и собой. Отдельно, взвешено, полностью.
Итак, что у нас теперь? Привет, я Крис. Мне скоро двадцать семь. Я много лет на сцене. И я заново учусь разговаривать с организаторами концертов!
Кошмар какой-то...
За несколько последних лет я привыкла проталкивать в основном не себя, а рядом находящихся, иногда присоединяясь. Так вот, господа, говорить - "Он такой замечательный, устройте ему малиновые небеса и черешни в придачу!" - легко. Говорить то же о себе - сложно.
Я совершенно не жалею о том, что помогала другому человеку - упаси меня там кто-нибудь, да это ж прекрасно. Там стоило помогать, там творчество до небес, и крутое, крутое творчество. Я расстроена тем, что как-то упустила при этом рефлекс заниматься еще и собой. Отдельно, взвешено, полностью.
Итак, что у нас теперь? Привет, я Крис. Мне скоро двадцать семь. Я много лет на сцене. И я заново учусь разговаривать с организаторами концертов!
Кошмар какой-то...
воскресенье, 21 августа 2016
Секундомер
Новые чудесно-настроенческие снимки от freiheit..
Сказочный мой Китай-Город в действии. Волшебство в городе. Может быть, именно где-то там прячется наша "Платформа девять и три четверти"? Совсем не удивилась бы, просто обрадовалась, убедившись.
Вообще чертовски приятно осознавать, что продолжаешь верить в сказку. Даже взрослея. Жизнь - это в принципе постоянный поиск чуда, если конечно не превращать ее в постоянный поиск проблем: всегда можно зациклиться на очередном дерьме, и особенный финт - не сделать этого. Сколько всякой гадости успело стрястись за последнее время? Раз. Два. Десять. А думать хочется о чем? Правильно - о прекрасной свадьбе, гремевшей на октябрьских полях, песне, аранжировкой которой хочется заниматься, и волшебстве, прячущемся где-то в центре города.
И всегда здорово, когда есть кто-то, кто с удовольствием пойдет искать искорки этого волшебства. С камерой в одной руке - и твоей ладонью в другой.
Спасибо, Ал!
Сказочный мой Китай-Город в действии. Волшебство в городе. Может быть, именно где-то там прячется наша "Платформа девять и три четверти"? Совсем не удивилась бы, просто обрадовалась, убедившись.
Вообще чертовски приятно осознавать, что продолжаешь верить в сказку. Даже взрослея. Жизнь - это в принципе постоянный поиск чуда, если конечно не превращать ее в постоянный поиск проблем: всегда можно зациклиться на очередном дерьме, и особенный финт - не сделать этого. Сколько всякой гадости успело стрястись за последнее время? Раз. Два. Десять. А думать хочется о чем? Правильно - о прекрасной свадьбе, гремевшей на октябрьских полях, песне, аранжировкой которой хочется заниматься, и волшебстве, прячущемся где-то в центре города.
И всегда здорово, когда есть кто-то, кто с удовольствием пойдет искать искорки этого волшебства. С камерой в одной руке - и твоей ладонью в другой.
Спасибо, Ал!
Секундомер
Нет ничего невозможного: уехать из города, с чавканьем жующего сплетни, кашляющего, невыспавшегося и злого в последние дни, и выпасть в странную книжную-кинореальность - то-ли "Black Swan Green", то-ли "Что гложет Гилберта Грейпа"... можем, умеем, практикуем!
Автобус будет везти вас до Коломны всего пару часов, а дома, запахи, птичьи гимны и колкие стога сена вцепятся в память навсегда. И это просто великолепно здорово!
Автобус будет везти вас до Коломны всего пару часов, а дома, запахи, птичьи гимны и колкие стога сена вцепятся в память навсегда. И это просто великолепно здорово!
среда, 17 августа 2016
Секундомер
Хорошие люди есть хорошо.
Вот что вы делаете, когда настроение у вас ниже плинтуса, а волшебника в голубом вертолёте в этом сезоне как-то не прописали? Я вот топаю смотреть красивые картинки, читать умное и талантливое и доставать freiheit. дурацкими вопросами о фотографии. Когда-нибудь я перестану болеть, долечу жуткую хрень, роняющую мне иммунитет, обложусь со всех сторон нужной техникой, задам Алинe все на свете вопросы - и тоже смогу неплохо.
А пока я хожу к ней увековечивать собственную морду лица и лечить нервы. Потому что ой как немного людей спасают их так же молниеносно и круто!
Вот что вы делаете, когда настроение у вас ниже плинтуса, а волшебника в голубом вертолёте в этом сезоне как-то не прописали? Я вот топаю смотреть красивые картинки, читать умное и талантливое и доставать freiheit. дурацкими вопросами о фотографии. Когда-нибудь я перестану болеть, долечу жуткую хрень, роняющую мне иммунитет, обложусь со всех сторон нужной техникой, задам Алинe все на свете вопросы - и тоже смогу неплохо.
А пока я хожу к ней увековечивать собственную морду лица и лечить нервы. Потому что ой как немного людей спасают их так же молниеносно и круто!
Секундомер
Когда люди вокруг бегают по потолку, главное самому не перепутать верх и низ.
Музыка, смотреть в окошко и кино. Что может быть лучше?
Иногда, если честно, мне хочется запереться в одной далёкой комнате, да и сидеть там. Потому что человеческий кавардак и развесистая отношенческая чвака ввергают меня в уныние со всего размаху. Почему никогда нельзя спросить, если что-то интересно? Почему так любят говорить о людях за спиной? Зачем кому-то нужен "худой мир"?
Тут либо становись профи по засовыванию человеческих языков им же в жопы, либо засунь себе в жопу свой. И сиди. Первое мне уже скучно, второе еще обидно, так что пока я просто удивленная медуза, сияющая в хрен знант где.
Оооо, Захер, сейчас мне так необходимо твоё знание и умение литературно обращаться со всеми аналогами слова "срака"! Сил потому что нет никаких терпеть жопничество и жопошников.
Музыка, смотреть в окошко и кино. Что может быть лучше?
Иногда, если честно, мне хочется запереться в одной далёкой комнате, да и сидеть там. Потому что человеческий кавардак и развесистая отношенческая чвака ввергают меня в уныние со всего размаху. Почему никогда нельзя спросить, если что-то интересно? Почему так любят говорить о людях за спиной? Зачем кому-то нужен "худой мир"?
Тут либо становись профи по засовыванию человеческих языков им же в жопы, либо засунь себе в жопу свой. И сиди. Первое мне уже скучно, второе еще обидно, так что пока я просто удивленная медуза, сияющая в хрен знант где.
Оооо, Захер, сейчас мне так необходимо твоё знание и умение литературно обращаться со всеми аналогами слова "срака"! Сил потому что нет никаких терпеть жопничество и жопошников.
вторник, 16 августа 2016
Секундомер
Ингваролюбования пост. И помните: красивый муж равно хорошее настроение плюс постоянная мотивация!
А если спуститься с небес на землю, то я просто не представляю, как Даня Прибылов добивается такого цвета на фото. Все вокруг, включая его самого, бегают и орут про "Даня у мамы самоучка вообще". А мне фотошоп без спецкурса не понятен даже под лупой. Вот и думаю: неужели все-таки придётся отдать тучу денег и времени курсам, которые ещё и черта-с-два найдёшь хорошие и подходящие?..
А если спуститься с небес на землю, то я просто не представляю, как Даня Прибылов добивается такого цвета на фото. Все вокруг, включая его самого, бегают и орут про "Даня у мамы самоучка вообще". А мне фотошоп без спецкурса не понятен даже под лупой. Вот и думаю: неужели все-таки придётся отдать тучу денег и времени курсам, которые ещё и черта-с-два найдёшь хорошие и подходящие?..
понедельник, 15 августа 2016
Секундомер
Прекрасная Марго Базильян - ярко-рыжая, гипнотическая до одури, а ещё очень талантливая.
Поснимала вот меня с Ингваром на плёнку в деревах и далях. Сижу завидую, восхищаюсь)
Поснимала вот меня с Ингваром на плёнку в деревах и далях. Сижу завидую, восхищаюсь)
воскресенье, 14 августа 2016
Секундомер
На репетиционной точке, где мы с парнями собираем свои музыкальные головоломки, работает совершенно славный мужик-администратор. Стар, сед, крепок и в меру зануден. Относится к коллективу отлично, ко мне питает какое-то странное отеческое тепло, ребят не гоняет.
Вот и когда узнал про свадьбу, стал хлопать мужа по плечу, а у меня - просить посмотреть фотографии.
Нет проблем! - держи, смотри. Пока мы репетировали песню, которую сыграли уже на другой свадьбе, мужик старательно разглядывал фото, а потом... очень меня ругал! Оказалось, нельзя улыбаться на свадебных фотографиях.
-Как будто бы все вам хиханьки!- негодовал мужик.
Вот так, ребята. Улыбаться - ни-ни, все серьёзно! Зато "в туфельках и платье ты смотришься гораздо лучше, чем в джинсах". Ох, менталитетные войны! Стоять и офигевать, что тут ещё поделаешь...
Вот и когда узнал про свадьбу, стал хлопать мужа по плечу, а у меня - просить посмотреть фотографии.
Нет проблем! - держи, смотри. Пока мы репетировали песню, которую сыграли уже на другой свадьбе, мужик старательно разглядывал фото, а потом... очень меня ругал! Оказалось, нельзя улыбаться на свадебных фотографиях.
-Как будто бы все вам хиханьки!- негодовал мужик.
Вот так, ребята. Улыбаться - ни-ни, все серьёзно! Зато "в туфельках и платье ты смотришься гораздо лучше, чем в джинсах". Ох, менталитетные войны! Стоять и офигевать, что тут ещё поделаешь...
пятница, 12 августа 2016
Секундомер
Уверена, что каждому человеку бывает сложно собрать себя заново. После грустных событий, после радостных событий, после долгого периода хандры....
Да мало ли, что ещё,. Просто тяжело убедить себя в том, что настала пора для вот этого самого "нормального ритма жизни", потому что никто не бросается на тебя с разборкой или в панике сразу как откроешь глаза.
Привыкнуть к оствутвию пули, летящей в затылок - это мамочки, какая задница. Потому что ты автоматически чувствуешь её, как доктор Уотсон, и не важно, стреляют или нет.
Полгода из тебя был живой труп. Потом ещё почти полгода тебе мыли кости за то, что отказался стать мёртвым трупом. Потом друзья детства, которым ты утирал сопли годами, послали тебя к чертям за то, что ты оставил людей, из-за отношений с которыми ты чувствовал себя живым трупом. Потом из-за этого же ты почти потерял работу. Конечно, скомкано и без подробностей, но суть такова, как бы смешно это не звучало.
А теперь-то что?
Правильно, учимся не чувствовать пулю, летящую в затылок.
В конце концов, я же не мистер Уотсон!
Да мало ли, что ещё,. Просто тяжело убедить себя в том, что настала пора для вот этого самого "нормального ритма жизни", потому что никто не бросается на тебя с разборкой или в панике сразу как откроешь глаза.
Привыкнуть к оствутвию пули, летящей в затылок - это мамочки, какая задница. Потому что ты автоматически чувствуешь её, как доктор Уотсон, и не важно, стреляют или нет.
Полгода из тебя был живой труп. Потом ещё почти полгода тебе мыли кости за то, что отказался стать мёртвым трупом. Потом друзья детства, которым ты утирал сопли годами, послали тебя к чертям за то, что ты оставил людей, из-за отношений с которыми ты чувствовал себя живым трупом. Потом из-за этого же ты почти потерял работу. Конечно, скомкано и без подробностей, но суть такова, как бы смешно это не звучало.
А теперь-то что?
Правильно, учимся не чувствовать пулю, летящую в затылок.
В конце концов, я же не мистер Уотсон!
пятница, 01 июля 2016
Секундомер
Евгений Рейн стареет. Это грустно.
Семинар, на который я так хотела поступить, где должно было происходить столько всего интересного, превращается в страшный дурдом. Я не преувеличиваю: если раньше мастер просто мог пускаться в бесконечные пространные воспоминания об Ахматовой, такси и водке, то теперь появившиеся в зале три с половиной человека наблюдают волнительный цирк - поведение его жены.
Она вопит. Серьезно, не громко говорит. Вопит.
Она говорит богзнаетсколькилетнему поэту "заткнись".
Она какого-то черта рецензирует наши работы, хотя не числится преподавателем литературного института.
На самом деле, я даже не знаю, что именно наводит на меня больший ужас. Старость как таковая, с ужасами которой легко можно познакомиться на нашем семинаре, или такое вот отношение человека, который тебя когда-то любил. Или любит, ведь это вполне реалистичная картина.
После таких вот экскурсий хочется просить у Санты не дожить до глубокой старости, но вроде как-то соберешься, сдержишься, и идешь на аттестацию, не зная, кого жалеть - Рейна, супругу, студентов, потраченное время...
Учиться в литературном иногда выматывающе тяжело морально.
Как бы так осторожно и ненавязчиво сбежать на следующий год к другому мастеру, а.
Семинар, на который я так хотела поступить, где должно было происходить столько всего интересного, превращается в страшный дурдом. Я не преувеличиваю: если раньше мастер просто мог пускаться в бесконечные пространные воспоминания об Ахматовой, такси и водке, то теперь появившиеся в зале три с половиной человека наблюдают волнительный цирк - поведение его жены.
Она вопит. Серьезно, не громко говорит. Вопит.
Она говорит богзнаетсколькилетнему поэту "заткнись".
Она какого-то черта рецензирует наши работы, хотя не числится преподавателем литературного института.
На самом деле, я даже не знаю, что именно наводит на меня больший ужас. Старость как таковая, с ужасами которой легко можно познакомиться на нашем семинаре, или такое вот отношение человека, который тебя когда-то любил. Или любит, ведь это вполне реалистичная картина.
После таких вот экскурсий хочется просить у Санты не дожить до глубокой старости, но вроде как-то соберешься, сдержишься, и идешь на аттестацию, не зная, кого жалеть - Рейна, супругу, студентов, потраченное время...
Учиться в литературном иногда выматывающе тяжело морально.
Как бы так осторожно и ненавязчиво сбежать на следующий год к другому мастеру, а.
понедельник, 24 августа 2015
Секундомер
Вернулся из отпуска композитор Сережа Актуш. А это значит, что скоро возобновим работу над клипом, выложим альбомы и доделаем сингл. Можно сказать, Актушецентрическая вселенная снова начала свое движение.
Близится сентябрь. И это тоже многое значит - скоро издадим книгу, начнутся разъезды, включатся в процесс выламывания моего мозга оба института... и будет некогда дышать. Главное, что некогда будет дышать.
И это очень хорошо.
Существуют ситуации, когда совсем ничего решать не хочется, а хочется как "мудрый дух" из детского мультика: - Я занят!.. Занят, занят, занят!
Стрёмно, конечно, потому что занят, занят, а потом проснулся - и тебе пятьдесят. Но я обещаю себе не отключаться дольше, чем до ноября.
Это ведь и так очень много.
Близится сентябрь. И это тоже многое значит - скоро издадим книгу, начнутся разъезды, включатся в процесс выламывания моего мозга оба института... и будет некогда дышать. Главное, что некогда будет дышать.
И это очень хорошо.
Существуют ситуации, когда совсем ничего решать не хочется, а хочется как "мудрый дух" из детского мультика: - Я занят!.. Занят, занят, занят!
Стрёмно, конечно, потому что занят, занят, а потом проснулся - и тебе пятьдесят. Но я обещаю себе не отключаться дольше, чем до ноября.
Это ведь и так очень много.
вторник, 04 августа 2015
Секундомер
Вообще плохо быть зависимым от каких-то вещей. Но разве сейчас возможно прожить в отсутствии телефона, банковской карты или интернета? С трудом. Сразу начинаются вопросы: как работать, как найтись с друзьями в огромном городе... Вот так же я чувствую себя без рабочего ВКонтакте. 15 числа у меня концерт в "Археологии", надо закончить книгу, а у меня почти никакой связи - с читателями, со слушателями, с директором клуба... Если это безумие в ближайшее время не починят, надо будет как-то выкручиваться. А казалось бы, какая фигня - просто сайт.
вторник, 28 июля 2015
Секундомер
Это вот я вам принесла немного бэкстейджа: эпично унываю в процессе съемок клипа на песню "Там Стреляют".
Боже, сколько было ада! То матрас не привезли, то воду отключили и помыться можно разве что в леднике, в луже или в мечтах. То не может кто-то из музыкантов, то не до конца рассчитали затраты на свет... Наконец все сошлось!
Большую часть клипа отсняли, осталось дождаться с отдыха Сережу Актуша, чей великолепный голос будет звучать вместе с моим, и можно праздновать.
Никакое творчество не дается легко. Но - бжм! - какое счастье иметь к нему непосредственное отношение!
P.S.: Любава Штейнберг - режиссер-мечта. Вот серьезно. Хочется ходить за этой рыжей женщиной по пятам и безостановочно громко восхищаться ^^
Боже, сколько было ада! То матрас не привезли, то воду отключили и помыться можно разве что в леднике, в луже или в мечтах. То не может кто-то из музыкантов, то не до конца рассчитали затраты на свет... Наконец все сошлось!
Большую часть клипа отсняли, осталось дождаться с отдыха Сережу Актуша, чей великолепный голос будет звучать вместе с моим, и можно праздновать.
Никакое творчество не дается легко. Но - бжм! - какое счастье иметь к нему непосредственное отношение!
P.S.: Любава Штейнберг - режиссер-мечта. Вот серьезно. Хочется ходить за этой рыжей женщиной по пятам и безостановочно громко восхищаться ^^