Евгений Рейн стареет. Это грустно.
Семинар, на который я так хотела поступить, где должно было происходить столько всего интересного, превращается в страшный дурдом. Я не преувеличиваю: если раньше мастер просто мог пускаться в бесконечные пространные воспоминания об Ахматовой, такси и водке, то теперь появившиеся в зале три с половиной человека наблюдают волнительный цирк - поведение его жены.

Она вопит. Серьезно, не громко говорит. Вопит.
Она говорит богзнаетсколькилетнему поэту "заткнись".
Она какого-то черта рецензирует наши работы, хотя не числится преподавателем литературного института.

На самом деле, я даже не знаю, что именно наводит на меня больший ужас. Старость как таковая, с ужасами которой легко можно познакомиться на нашем семинаре, или такое вот отношение человека, который тебя когда-то любил. Или любит, ведь это вполне реалистичная картина.
После таких вот экскурсий хочется просить у Санты не дожить до глубокой старости, но вроде как-то соберешься, сдержишься, и идешь на аттестацию, не зная, кого жалеть - Рейна, супругу, студентов, потраченное время...

Учиться в литературном иногда выматывающе тяжело морально.
Как бы так осторожно и ненавязчиво сбежать на следующий год к другому мастеру, а.